АЛЬБРЕХТ ДЮРЕР

В Германии, несколько веков находившейся во власти эпидемий, самым известным «чумным алтарем» был Изенгеймский алтарь (1514 год) работы Маттиаса Нитхардта (прозванного Грюневальдом). Однако эта работа была связана и с другим массовым заболеванием — огнём Святого Антония, болезнью, которую вызывал грибок ржи (спорынья). Огонь Святого Антония приводил к болезненным поражениям кожных покровов, гангрене конечностей и неврологическим нарушениям.

Изенгеймский алтарь заказал настоятель монастыря антонитов в Изенгейме — Гвидо Герси, сицилиец по происхождению. На протяжении нескольких веков монастырь содержал больницу для тех, кто страдал от болезни огня Святого Антония в маленьком городке к югу от Кольмара.

На одной из створок Изенгеймского алтаря — «Искушение Святого Антония» — слева внизу изображена фигура «Дьявола огня святого Антония» с распухшим животом, зеленоватой кожей, покрытой гнойниками и ранами, изувеченными болезнью кистями рук.

На передней панели алтаря мы видим распятого Христа, тело которого покрыто множеством ран от бичевания, похожих на гнойные нарывы.

В конце ХV века чума разоряла города Германии, оставляя за собой огромное число мертвых, но на фоне этой пандемии существовали не менее массовые заболевания, которые часто отождествлялись с чумой. Единственное их отличие часто касалось сферы ответственности и наказания. Эти болезни считались воздаянием за «личное» преступление, а не за общий грех.

Определенное противоречие в общественном мнении о причинах возникновения массовых болезней было засвидетельствовано на Вормсском рейхстаге, созванном в августе 1495-го года. «Эдикт против Богохульства», первое известное печатное упоминание о луэтической инфекции, описывает эту болезнь как Божью кару за оскорбление Его имени. На том же рейхстаге гуманист Якоб Вимпфелинг представил свою поэму королю Максимилиану I. Он выразил сожаление по поводу вспышки эпидемии, которая разоряла немецкие города. Как и многие монархи, Папа Юлий II, аристократы и деятели культуры того времени, Максимилиан I вскоре заразился сам.

В эпоху чумных эпидемий 1496-го появилась первая печатная медицинская статья о луэтической инфекции, «летучий листок» известного голландского астролога, гуманиста и врача Дитриха Ульсена. Он был призван «отцами» города Нюрнберга в 1495 году, чтобы помочь им справиться с пандемией. Дитрих Ульсен пишет, что причина вспышки болезни лежит в величайшем соединении планет Марса, Юпитера и Сатурна, в их астрологическом влиянии. Представление о космических причинах эпидемии отражено в изображении сферы над головой несчастного, который в отчаянии разводит руками. Этот «летучий листок» был проиллюстрирована немецким художником Альбрехтом Дюрером, который всего за два года до этого вернулся в Нюрнберг, став независимым мастером-живописцем.

Заказная иллюстрация к «летучему листку» Ульсена 1496 года вошла в историю немецкого графического искусства как пестблатт (чумной лист), пропагандирующий борьбу с эпидемией. Этот жанр обычно сочетал в себе текст и образ: предполагаемая причина болезни и благочестивые меры для её излечения. Такие листки сопровождались визуальными и вербальными обращениями к святым заступникам, чаще всего к св. Христофору, св. Роху или св. Себастьяну. Пестблатт в то время служил первым публичным предупреждением: пришла беда. Это было своего рода уведомление о том, что начинается разорение города чумой или другой моровой болезнью. Визуальные образы «чумных листов» были самым ранним массовым графическим изображением угрозы общественному здоровью и объявлением о начале эпидемии.

Рисунок Дюрера (скорее всего, художник изобразил французского солдата — виновника массовой эпидемии) был окружен стихами на латыни. По сути, доктор Ульсен записал в них свой сон. Ему приснилось звездное происхождение болезни. И почти приснилось средство её излечения. К большому сожалению, бедный Ульсен проснулся как раз в тот момент, когда некое классическое божество собиралось рассказать ему о целебном лекарстве.

«Летучему листку» Дитриха Ульсена предшествовала другая работа Дюрера «Мученичество святого Себастьяна», созданная для Базельского пестблатта 1494 года. Стихи для «чумного листа» написал будущий соратник художника, страсбургский поэт, гуманист Себастьян Брандт. С 20 сентября по 14 марта 1494 года от болезни умерло около 3000 жителей Базеля и 1500 жителей Берна. Себастьян Брандт взывает к св. Себастьяну, чтобы тот восстановил небесный порядок и остановил гибель людей.

Примечательно, что одни из лучших графических работ Дюрера 1494-1503 годов связаны с темой возникновения эпидемии. Эту тему можно было обозначить так: «женщины, смерть и Дьявол». Традиционно основной темой чумной иконографии была «Пляска смерти», которая говорила о безразличии смерти, которая не проводит границ между сословиями, возрастом, женщинами и мужчинами.

Однако работы Дюрера сосредоточены на связи между похотью, смертью и грехом. Всем известны его гравюры: «Молодая женщина, атакуемая смертью» 1495-го года; «Четыре ведьмы» 1497-го года; «Искушение лентяя» 1497-98-ых годов; «Молодая пара и смерть» 1498-го года; «Герб смерти» 1503-го года. Хотя эти гравюры, возможно, всё еще находились под влиянием «Пляски смерти», они обращаются к совершенно иной теме.

Ни один немецкий художник до Дюрера не осмеливался показывать насилие смерти, боясь шокировать зрителей. Смерть в виде отвратительного старика набрасывается на обессилевшую девушку, срывая с нее одежду, и обрекая её на страшные мучения.

Дюрер берет за основу извечный сюжет «Трех Граций», но создает двойников Красоты, Целомудрия и Наслаждения, пришедших из Ада и заменивших все добродетели и все вещи, которые существуют в мире, на их противоположности.

В приоткрытую дверь внизу слева из адского огня смотрит Дьявол, около двери справа мы видим череп и кость, — это путь к смерти.

На гравюре изображены четыре женщины: одна из них, на заднем плане, скорее всего, Венера — богиня любви, фигуры на переднем плане: справа Красота, в центре Целомудрие, слева Наслаждение. Все, что раньше казалось желанным, предостерегает Дюрер, изменяет свою природу и угрожает смертью и муками ада.

Композиция гравюры «Молодая пара и смерть» соединяет два сюжета — «Пляску Смерти» и «греховную любовь». Смерть, притаившись за деревом, поднимает вверх часы, говоря о мимолетности жизни и тщете земных наслаждений. Свидание, кажется, приобретает устрашающие черты. Немного агрессивная женщина прислоняется к молодому человеку. Её любовник не замечает опасности, страх смерти словно растворяется в пасторальном пейзаже.

Пока лентяй спит, Дьявол нашептывает ему на ухо непристойности, внушая греховные мысли и провоцируя появление сладострастного образа, — фигуры обнаженной женщины. Символ грехопадения — яблоко, лежащее на печи.

«Герб смерти», где Смерть обнимает ухмыляющуюся женщину, в чем-то композиционно повторяет сюжет гравюры «Молодая женщина, атакуемая смертью», однако здесь хорошо одетая матрона, одной рукой уже принимающая дары Смерти, явно не против того, чтобы «быть проводником ада».

На Дюрера во многом повлияли работы Мастера домашней книги (анонимного немецкого гравера и художника последней четверти XV века). Сюжет его гравюры «Юноша и смерть», выполненной в технике сухой иглы, традиционно связан с темой «Пляски смерти». На рисунке изображен молодой щеголь, на плечо которого кладет руку Смерть. Подле её ног мы видим червя и жабу — презренных тварей, символов чумы.

Об этой связи пишет Себастьян Брант в поэме «Корабль Дураков», которую проиллюстрировал Дюрер. Однако, можно утверждать, что художник связал ее с катастрофическим распространением эпидемий, которые уносили жизни множества людей. На одной из иллюстраций Дюрер изобразил обнаженную омерзительную смерть, стоящую за Волупией.

После возвращения в Нюрнберг в мае 1494 года Дюрер женился, но спустя несколько недель оставил жену, и уехал в Италию. Он вернулся только через десять месяцев. Мы знаем о перемещениях художника из его рисунков и акварелей. Он провел много времени в Венеции, несколько недель путешествовал по Верхней Италии, посетил Рим вместе с гуманистом Виллибальдом Пиркгеймером, своим давним другом. Внезапный отъезд из Нюрнберга после свадьбы обычно объясняется вспышкой чумы. Сохранилось множество свидетельств бегства бюргеров из охваченного эпидемией города, но остается непонятным, почему Дюрер, о чьей доброте и дружелюбии говорили многие современники, оставил жену в Нюрнберге вместо того, чтобы защитить ее от чумы.

Возможно, самый ранний известный немецкий рисунок обнаженных женщин с натуры, указывает на то, что художник посещал места, которые, как оказалось позже, были очагами луэтической инфекции.

Дюрер только один раз откровенно упоминает об эпидемии в письме из Венеции своему другу, гуманисту Виллибальду Пиркгеймеру (18 августа 1506 года): «Передайте от меня нашему приору изъявление готовности к услугам. Скажите ему, чтобы он молил за меня бога, чтобы я остался невредим, особенно от французской болезни. Ибо я ничего не боюсь больше этого, так как почти каждый ее имеет. Многих людей она совсем съедает, так что они умирают».

Можно упомянуть и незавершенную запись в дневнике Дюрера о его жизни в Нидерландах. Во время этого путешествия он подхватил болезнь, как полагают, малярию. Дюрер отмечает в «Дневнике путешествия в Нидерланды» за 1521 год: «Я заплатил 1 гульден за четырнадцать кусков французского дерева». Он пишет о гваяковом дереве, которое испанские моряки привозили в Европу из Америки. Гваяковое дерево считалось специфическим средством против болезней.

1503-й год ознаменовался чередой странных и зловещих событий, что наложило отпечаток на воображение Дюрера. Появилась комета, а после то, о чем Дюрер пишет как о величайшем предзнаменовании из всех, которые он когда-либо видел. Это предзнаменование наполнило Нюрнберг ужасом. Дюрер говорит о так называемом «кровавом дожде», который, как известно, был вызван попаданием в атмосферу безвредной красной водоросли. «Кровавый дождь» обрушился на одежду многих горожан, осенив их знамением крестных мук. Дюрер пишет об одном из этих загадочных знамений — не просто крест, но целое Распятие с Девой Марией и святым Иоанном, которое он видел на рубашке перепуганной служанки. После этого дурного символа последовала вспышка эпидемии, которую традиционно назвали «чумой». Болезнь вспыхивала то тут, то там, приобретая катастрофический размах в различных частях Германии. В Нюрнберге ситуация не казалась серьезной вплоть до начала лета 1505-го года, но многие уже заболели в 1503-ем году, и среди них Дюрер.

Тема этого реалистичного рисунка уникальна и удивительна не только для своего времени. Густые волосы художника, хорошо заметные на других автопортретах, собраны сеткой для волос; на теле также практически нет волос. Тело напоминает нечто неестественное, «медицинскую модель» для исследования. Художник смотрит в зеркало на свое изможденное тело со смесью усталости, дурных предчувствий и бесстрастного любопытства. Из надписи, сделанной рукой художника на другом рисунке — «Голова мертвого Христа», — известно, что Дюрер в то время был болен.

Реминисценция других произведений искусства (например, «Головы Святого Иоанна Крестителя» Марко Дзоппо и Джованни Белинни), кажется, смешивается с агонизирующими чертами лица Дюрера. Во время болезненной лихорадки, он долго всматривался в своё отражение в зеркале, в будущее, которое он, возможно, увидел в бреду. Будущее, которое изображенное на рисунке «Голова страдающего человека», — портрет мужчины с искаженными от боли чертами лица и полуоткрытым в сдавленном стоне ртом — состояние серьёзной болезни.

В 1506-ом году Дюрер создал алтарный образ для церкви Сан-Бартоломео в Венеции. Сюжет картины известен: Мадонна, младенец-Христос и св. Доминик раздают венки из роз коленопреклоненным молящимся. Среди участников «Праздника венков из роз» мы видим Дюрера, который держит в руках листок. Надпись гласит: «Сделал за пять месяцев. Альбрехт Дюрер, немец, 1506 год».

Образ Розария — идея вселенского братства христиан: духовенства и мирян, женщин и мужчин, богатых и бедных. Всем им дарятся венки из белых и красных роз. Духовенство преклонило колени перед Христом, тогда как миряне стоят подле Девы Марии, полагаясь на её милосердие.

Сюжеты Дюрера больше не разыгрываются перед нейтральным фоном, за сценой дарения венков, мы видим струящийся свет. Дюрер также старался усилить впечатление движения. Венки возлагаются на головы молящихся, и это длящееся действие: спокойное достоинство и тяжесть отдельных фигур; великолепный контраст между торжественной пирамидальной группой в центре и подвижными верующими на втором плане; деталь почетного одеяния, растянутого двумя ангелами. Жизнь продолжается. Свет и цвет привносят идею всепрощения и ликования, избавления от страданий. Все найдут утешение в молитве в саду Розария.

Другое название картины — «Праздник чёток». Св. Доминик, которого мы видим слева от Девы Марии, известен как основатель братства чёток. Бусинки чёток – это розы. Белые символизируют непорочность Девы Марии, красные – капли крови Христа. Каждый вправе выбрать себе спасение.

Перед отъездом в Италию в 1505-м году Дюрер зашифровал в одном из своих самых страшных рисунков — «Смерть на лошади» — зловещую силу, которая постоянно гнала его прочь. Он показывает смерть как короля, или, говоря точнее, Короля Чуму, с короной, надетой на зловещую черепную коробку. Король, сутулясь, едет на изможденной лошади: для него не хватает места, он не может выпрямиться. У лошади на шее висит коровий колокольчик — мы словно слышим погребальный звон. Смерть вытягивает вперед правую «руку» и левую «ногу», и одновременно отводит назад левую «руку» с косой. Ритмичная красота движений искажается в замедленном ужасающем спокойствии, Король Смерть наползает на нас так же медленно и смертоносно, как течение лавы. От нее не сбежать, как бы мы не старались это сделать.

В 1521-м Дюрер зарисовывает послание к своему врачу. Он хочет проконсультироваться по поводу болей в животе слева. На этом рисунке пером изображён полуобнаженный мужчина, вполоборота, в набедренной повязке. Его правая рука указывает на селезенку.

Было ли меланхолическое состояние Дюрера (его пронзительность, мысли о катастрофе и смерти) вызвано болезнью? Не подкрепляют ли его работы гипотезу о том, что художник не восстановил здоровье после чумы или какой-либо другой болезни? Эрвин Пановский в своем исследовании «Жизнь и Искусство Альбрехта Дюрера», утверждает, что тот не излечился от чумы. Возможно, он стал жертвой луэтической инфекции? Однако смог ли этот факт повлиять на его творчество? Конрад Цельтис — знаменитый немецкий гуманист и друг Дюрера, оставался жизнерадостным, несмотря на приступы болезни, как и Ульрих фон Гуттен, другой друг художника, называвший Дюрера «Апеллесом наших дней», величайший поэт и публицист своего времени.

Личность Дюрера можно описать несколькими противоречивыми чертами: отчаянье из-за смерти родителей; любовь к детальному реализму и настойчивый поиск идеальных пропорций человеческого тела; интерес к причудливому; нарциссическая озабоченность собственной персоной; самоотождествление с Христом; религиозные тревоги; его хорошо задокументированные депрессивные настроения, склонность к мыслям о болезни и смерти, случайные вспышки гнева, эйфории; фатализм, любовь к запретному; ожидание спасения и наказания за всё, что было перечислено выше.

Дюрер жил в период массовых эпидемий, которые ужасали и страшили своей неотвратимостью, но также во времена социальных, политических, философских и религиозных потрясений. Находясь в центре событий, постоянно борясь со смертью, он стал главным деятелем немецкого искусства, воплощая не только страхи своих современников, но и идеал избранного универсального человека. Даже, если этот человек все еще не мог избежать смерти, болезни и суеверий.

Альбрехт Дюрер. Дневники. Письма. Трактаты. Том I
https://bookscafe.net/read/dyurer_albreht-dnevniki_pisma_traktaty_tom_1-3383.html#p2


Erwin Panofsky. The Life and Art of Albrecht Dürer
https://monoskop.org/images/d/d0/Panofsky_Erwin_The_Life_and_Art_of_Albrecht_Duerer_1955.pdf