Наталья Суркова

Бывает так, что у талантливого художника, мастера огромной творческой силы, персональная выставка проходит только в конце жизни. Так произошло с Юрием Никифоровым, легендарным художником из Петербурга. Я горжусь тем, что его первая персональная выставка прошла в нашем музее в 2013 году, за три года до смерти автора. Но совсем не горжусь питерским музейным сообществом, которому не хватило настойчивости для организации большой персональной выставки художника в родном городе.

Юрий Никифоров обладал большим авторитетом. Особенно после открытия на Пушкинской, 10 пространства «Артполигон», где был и куратором и учителем. Не знаю точно, но, наверное, с этого времени художник и получил «звание» Полковника. На этой творческой площадке молодые художники свободно могли заниматься экспериментами в искусстве, темп работы был сумасшедший — выставки менялись каждые две недели. После смерти художника близкие и друзья сделали все возможное, чтобы сохранить эту небольшую мастерскую на Пушкинской, 10. И 20 мая 2017 года открыла двери «Мастерская Полковника». Алена Никифорова, дочь художника, устраивает в бывшей мастерской выставки близких по мироощущению художников, может провести экскурсию и показать работы Юрия.

К выставке был издан альбом, где ко многим работам приводятся слова автора. Про эту серию он говорил очень просто: посвящена нашим предкам, настоящим людям труда, создававшим все своими руками: дома, одежду, утварь; людям, которые сами создавали и сами чинили все, что сломалось или разрушилось.

Но предлагаю вам посмотреть на это произведение по-другому.

Всем известно, что такие художники как Винсент Ван Гог и Эвард Мунк стали воплощать в работах свои внутренние переживания: одиночество и страх. С того самого времени, с конца 19 века, искусство перестало быть только источником удовольствия для зрителя и стало иметь возможность не нравиться, провоцировать сомнения. Психологизм в искусстве был и раньше – в жанрах портрета и пейзажа, в фэнтази Гойи, например. Но такой остроты чувств, беззащитности перед судьбой, такого внутреннего напряжения не было.

Мы видим глубокий порез, то есть травму. Когда речь идет о травме, мы подразумеваем не только негативные события, но и то, что жизнь человека вообще является травматичной по своей природе.

Юрий создал несколько работ с разрезами и последние из них, мне кажется, неотделимы от контекста жизни автора: в период создания этой работы Юрий проходил курс лечения от онкологического заболевания.

Мне кажется, что художник такими радикальными приемами отчаянно лечил себя, вручную зашивал свои душевные раны, собирал себя по кускам для того, чтобы жить дальше. За этим стоит сила духа человека, способного противостоять трудностям жизненного пути. Благодаря силе духа и необычной мужской искренности, «Штопка большого разреза» производит такое сильное впечатление.

Мне кажется, что многие художники постоянно живут в состоянии стресса, когда обострены все органы чувств, когда внутри зреет произведение и не одно, а множество. И ждут нужного момента для его реализации. Художники работают каждый божий день, несмотря ни на какие обстоятельства своей жизни или используя их как катализатор для творчества.

Одна из причин — это большой размер: 313х523 см, после переезда музея в новое здание просто не было возможности где-либо раскатать это произведение и произвести съемку, так что его практически никто еще не видел. Думаю, что в будущем мы устроим презентацию этого произведения, так что музейщиков и зрителей ждут открытия.

Это триптих «Утро», «День», «Ночь», небольшие ассамбляжи «Скульптура и большой лев» (мне больше нравится другой название «Скульптура и влюбленный лев»), «Скульптура и маленький лев», «Скульптура и кот», коллажи с авторскими фактурами, цементные черепа и портреты, произведения с переработанными сюжетами мировой истории искусств. И была одна совершенно не характерная для Юрия работа — из тех, что запоминаются навсегда. Она даже висела немного отдельно. Это «Тайная вечеря» (1983). Ее фабулу трудно описать словами, но это что-то о внеземном происхождении, приквел известного евангельского события. Хочется даже посвятить этому отдельную лекцию.